В минувший вторник из первой масштабной инспекционной поездки по республике в Сыктывкар вернулся начальник Управления Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ по РК, полковник полиции Ярослав Карташевич. По приезду г-н Карташевич дал интервью «ЗЖ».

– На недостатки, которые были выявлены на местах, указано.

– Ну, это крайняя мера. Но взыскания объявлены. От выговоров до неполного служебного соответствия и понижения в должности.

– Сейчас уже нет. Штат полностью укомплектован. Хотя на ранних стадиях такая проблема была. Много людей ушло в бизнес. Кстати, когда мы были в Усинске, мне сказали, что охранник нефтяного предприятия, который дергает за веревочку, получает больше, чем милиционер или сотрудник Госнаркоконтроля.

– Для этого у нас существует служба собственной безопасности, которая отслеживает все эти вопросы. Я думаю, в настоящее время таких, которые получали бы на стороне, у нас нет. По крайней мере, нет сигналов.

– Раньше я не работал, поэтому давать оценку не имею права.

– Безусловно. Мы не приняли более десятка сотрудников налоговой полиции, которые хотели у нас работать. И отказали примерно десятку сотрудников МВД.

– Безусловно. Мы произвели определенную чистку рядов. Помогали нам в этом ведомства Александра Задкова (министр внутренних дел РК – «ЗЖ»), Николая Пиюкова (начальник УФСБ по РК – «ЗЖ»). Кроме того, сотрудники, которые здесь давно работают, дали соответствующую оценку претендовавшим на работу у нас. Конечно, я не могу сказать, что мы сделали все идеально. Хотя мне хочется верить, что теперь наши ряды чисты. Вы, наверное, знаете, что нам уже дважды предлагали взятки, но мы отказывались. Взяткодатели задержаны и будут преданы суду.

– Вы хотите, чтобы я сказал, что произошла некоторая легализация наркотиков? Может быть... Это хуже для самих же потребителей наркотиков. На первых порах они будут от нас уходить с наркотиком, но мы все равно будем их привлекать к административной ответственности. Мимо любых доз мы не будем проходить, но главным здесь для нас будет не мелкое щипание, хотя изымать мы все равно будем, а выход на крупных наркодельцов. Практика показывает, что если где-то есть грамм или миллиграмм, то где-то есть и килограмм. Вот недавно питерские коллеги в морском порту изъяли 30 килограммов высококачественного кокаина.

– Небольшие дозы изымались.

– В этом году, наверное, да, у нас преобладает героин. Героин приходит в республику из Питера, Москвы, Кирова, Екатеринбурга...

– Кто его знает? Мы же не наступали на ветеринаров. Есть кетамин, это наркотик-снотворное, которое применялось для животных. Никто же не думал, что его начнут потреблять животные, которые передвигаются на двух конечностях.

– К этому я отношусь однозначно отрицательно, потому что госчиновник должен быть независимым.

– Никто. Я отвечаю за свои слова. Мне не стыдно смотреть людям в глаза. Если будет включено телефонное право, я никак не отреагирую, потому что есть закон. Я не хочу идти вразрез с законом. Я живу в служебной квартире (в элитном доме по ул. Советской, по соседству с г-дами Торлоповым и Пиюковым – «ЗЖ»), но у меня нет ничего лишнего.

– Я этому ведомству, которое он основал, отдал тридцать лет.

– Мы же занимались наркотиками и в ФСБ. Но когда Виктор Черкесов (экс-полпред Президента РФ в Северо-Западном федеральном округе, сейчас – глава Госнаркоконтроля РФ – «ЗЖ») предложил мне возглавить управление в Коми, я согласился. Решил проверить себя еще в одном деле.

– У меня даже в мыслях не возникало это сделать. Достаточно того, что я курю и курю много.

– Если в Афгане такая проблема и возникала, то только среди бойцов рядового состава. У меня не было информации, что офицеры и тем более руководители спецслужб занимались этим. Любая информация об этом – это крест на карьере, позор на службе.

– Нет, ну я, может быть, получил бы какой-то кайф от этого, но последствия... Афганцы носили такие маленькие коробочки типа пудрениц кругленьких – с насваем. Это перетертый табак с добавлением наркотика. Все это перетиралось, насколько я знаю, ногами. И потом – под язык. Когда я это видел у солдат и офицеров, я просто отбирал и выбрасывал. Или давил. В то время в Афганистане наркотики не имели такого распространения, как сейчас. А мне больше всего там есть хотелось, чем чего-то еще. Постоянно испытывал чувство голода.

– Активно начал курить лет, наверное, с тридцати пяти. До этого, скорее, баловался.

– Бросал. Но сильно прибавил в весе. Одно время весил 128 килограммов.

– Нет, пока такой информации нет. Похвастаться не могу. Но логика подсказывает, что если есть наркотики – значит, есть деньги, а если есть деньги – значит, есть «крыши». Это может быть чиновник, это может быть представитель правоохранительных структур. Это могут быть, как сейчас говорят, «бычки» – преступное сообщество, которое «крышует» ларьки и рынки.

– Конечно, можно провозить наркотики и таким путем. Это менее уязвимое место из тех, где могут проверить. А у нас в управлении всего одна собачка, которая может на нюх определять наличие наркотиков. И используется она не совсем эффективно.

– Мы ставим цель навести порядок. Вот мы были в «Чикаго». Разве это можно назвать клубом? Скорее, это притон: никакой вентиляции, никакого проветривания, грязные матрацы, люди курят, пьют пиво, водку...

– Если мы получаем информацию о том, что имеет место распространение наркотиков, мы туда едем. Мы уже изымали и кальяны, и трубки для курения наркотиков. Проблема есть. Недавно изъяли целую партию продукции с изображением наркотиков: футболки, напульсники, ароматические палочки, значки, водку «Каннабис»... Это самая настоящая пропаганда наркотиков. И сейчас правоохранительные органы будут этим заниматься.

– Я просто такого еще не видел! Молодые люди сидят на скамейке, едят мороженое и запивают пивом. Я понимаю – мороженое с кофе или коньяком, пиво – с рыбой там, ну, с бутербродами...

– Нет, ну что вы! Я был бы только рад, если б с наркотиков молодежь пересела на пиво с мороженым. Я бы даже в рекламе поучаствовал...