Председатель Союза композиторов РК Михаил Герцман, как известно, с некоторых пор еще и писатель. В январе 2005 года «ЗЖ» уже писала о его литературном дебюте — почти автобиографической книге «Тупица» («ЗЖ», 31 января 2005 г.), написанной в жанре плутовского романа. Не так давно на прилавках книжных магазинов появилось продолжение — «Тупица-2», посвященное исключительно сыктывкарскому периоду жизни главного героя Яши, в котором без труда угадывается сам автор.

На днях корреспондент «ЗЖ» встретился с писателем, композитором и членом Общественной палаты Республики Коми Михаилом Герцманом, чтобы поговорить не только о книгах.

Герцман Михаил Львович.
Родился 1 февраля 1945 года в Перми.
В 1963 году окончил специальную музыкальную школу-одиннадцатилетку при Уральской государственной консерватории имени Мусоргского в Свердловске.
В 1971 году окончил композиторское отделение Ленинградской консерватории имени Римского-Корсакова.
В 1971 году распределился в Сыктывкар.
В 1971-1978 гг. и в 1979-1992 гг. — преподаватель теоретических дисциплин в Сыктывкарском училище искусств.
В 1978-79 гг. — художественный руководитель Коми республиканской филармонии.
С 1992 года — председатель Союза композиторов РК.
Лауреат Госпремии имени Виктора Савина.
Заслуженный деятель искусств РК и РФ.
Член Общественной палаты РК.
Фото Кирилла Затрутина.

— Какова степень достоверности, автобиографичности ваших романов?

— Я, честно говоря, боялся этого вопроса. Попробую ответить. Вот в романе фигурирует учительница Ольга Арсеньевна. На самом деле, это две разных учительницы — одна с 6-го по 9-й классы, другая — 10-11-й. Так вот я их объединил, и этот собирательный образ стал богаче. Я как писатель имею на это право?

— Историю убийства бывшего главного балетмейстера Государственного театра оперы и балета РК Ивана Паршагина вы изучали по документам?

— Там все намного страшнее было. Дело в том, что имелся еще один свидетель убийства, который жив до сих пор. И, возможно, он был не только свидетелем — я не знаю. Поэтому я этот момент сознательно упустил и написал то, как я себе все это представлял, как это могло быть. Ни одной реальной фамилии там нет. Кстати, в тот день я тоже должен был прийти туда, на квартиру Балетмейстера, смотреть видео «Дон Кихота» с Барышниковым. Но не смог, поскольку страшно устал после концерта, который вел…

— Вы затрагиваете в книге одну весьма щепетильную тему — национальный вопрос, который в свое время сильно задел известного композитора Коми Якова Перепелицу и чуть ли не повлиял на его скоропостижный уход из жизни. А когда эта тема в республике всплыла впервые?

— В 85-м году. Началась перестройка, и первое, что я прочел и чему поразился, — фраза одного коми писателя о том, что возглавлять республику должен полноценный коми. Вот эта вот немецко-арийская философия полноценности меня потрясла. Потом были письма трудящихся, где на полном серьезе обсуждалось, какие преимущества должен иметь человек, родившийся на коми земле. Дальше пришел министр культуры Алексей Семенович Безносиков, который все деньги стал вкладывать в самодеятельность. Он распустил самодеятельность до такой степени, что они начали хлопать меня по плечу и говорить: «Ты хороший мужик, держись с нами, мы тебе поможем…»

— Как с тех пор изменилась, на ваш взгляд, ситуация с национальным вопросом в Коми?

— Носители национальной идеи сейчас, на мой взгляд, затаились… Я вам расскажу историю, только — без фамилий. Вот есть один молодой художник, очень интересный парень, талантливый человек. И вот мне рассказывают: люди выпивают, этот парень доходит до определенной кондиции и говорит: «Хули вы делаете на нашей земле? Это — наша земля!» Наутро его спрашивают: «Ты чего это?» А он: «Да вы что, мужики! Не может быть!» В следующий раз картина повторяется. Художник доходит до кондиции и начинает: «Это вы принесли сюда воровство, хулиганство, преступность! Мы здесь жили своим колхозом, у нас тут все было нормально!» А наутро: «Господи, как мне стыдно…» То есть такой вот бытовой национализм, глубоко спрятанный в подсознании.

— И что прикажете с этим делать? Обращать внимание общественности? Пытаться замалчивать?

— Думаю, надо разъяснять. Как-то воспитывать.

— Когда-то в «Зырянской жизни» вышел репортаж с митинга националистов, на котором случайно оказались и вы. В статье указывалось, что г-н Герцман «выкурил сигаретку и ушел». Однако Беломорское управление Росохранкультуры вынесло газете предупреждение в том числе за то, что якобы в «ЗЖ» было упоминание о «лице еврейской национальности» в контексте вашего появления на митинге.

— Я не знал об этом… Интересно, а если я — немец? Откуда они это знают? Вообще, я не понимаю, когда такое значение придают национальности. Вот, к примеру, девичью фамилию своей первой жены я узнал только в загсе. Более того: впервые там же узнал, что она еврейка. Я даже не думал, что еврейки бывают такие красивые. Мне вообще еврейки не нравились никогда…

— Судя по вашим книгам, вам нравятся сыктывкарки…

— Это да. Причем, они сами не понимают своей красоты. Они, по сравнению с питерскими барышнями, намного доступнее, простодушнее и наивнее. Как-то лет 35 тому назад приходит ко мне в общагу студентка, я ей говорю: «Ну, что ты домой пойдешь? Оставайся. Тебя просто не выпустят отсюда, там вахтер, там уже заперли, наверное». Она видит, что кровать одна и, тем не менее, простодушно так соглашается…

— При чтении обеих «Тупиц» складывается впечатление, что автор выставляет главного героя мазохистом.

— Есть такое. Ну, не знаю, может, это — от моей природной скромности.

— Хорошо, скажем, Сергей Довлатов тоже любил над собой посмеяться. Вы же не просто смеетесь, а высмеиваете и получаете при этом удовольствие.

— Вы знаете, это в некоторой степени — в качестве укора современной популярной литературе, где герой от первого лица сам себя ну уж так выставляет!

— Кстати, вы ведь пересекались с Сергеем Довлатовым в реальности?

— Ну, начнем с того, что я тогда не знал, что это — Довлатов. Это произошло в Питере в 66-м или 67-м годах, когда я учился в консерватории. Я был у него дома. В общем, возникла ситуация, когда он положил глаз на мою девушку, и мне стали очень неприятны оба — и девушка, и этот… А потом, когда через много лет уже в Сыктывкаре я узнал, кто такой Довлатов, то подумал: да пусть бы он ее трахал, черт с ней, я бы даже слова не сказал.

— Почему в первой «Тупице» и «Тупице-2» почти нет описания откровенных сцен? Ведь многие эпизоды к тому ведут…

— А все и так угадывается. У Толстого, по-моему, была фраза: «И то, о чем они думали, произошло».

— После выхода «Тупицы-2» спрашивал ли вас кто-нибудь: зачем вы все это время притворялись композитором?

— Нет, такого вопроса никогда не задавали, потому что никто меня как писателя не воспринимает — в первую очередь, сами писатели, конечно. Честно говоря, я даже удивился успеху книги.

— Чувствуете успех?

— Стали чаще подходить на улице люди.

— В процессе писательства не забыли о музыке?

— А как о ней забыть? Интересно, что пока писал книги, у меня был сумасшедший прилив музыкального вдохновения, который я подавлял изо всех сил. Открылись, так сказать, шлюзы… У меня, кстати, в планах — идея еще одного фортепьянного концерта.

— А мюзикл? Неужели у вас бы получилось хуже, чем у Александра Журбина?

— Ну, нет же пророка в своем отечестве…

— Кому-то из руководства республики презентовали «Тупицу-2»?

— В порядке легкого, так сказать, подхалимажа я подарил ее Торлопову (Владимир Торлопов, глава РК — «ЗЖ») и Чернову (Алексей Чернов, заместитель главы РК — «ЗЖ»). Я подумал: а что? Раз первую «Тупицу» я подарил главе на своем юбилее, значит, должен и вторую подарить. А Чернов — ну, это просто фигура такая… Интересная, грозная, страшная, роковая… Мне он очень понравился, честно говоря. Он обладает необыкновенным обаянием. Это человек, который влюбляет в себя мгновенно. Он легко поддерживает разговор, очень остроумен. Он мгновенно все понимает. У него, говорят, режиссерское образование. И вот он именно как режиссер, видимо, пытается выстроить спектакль под названием, не знаю, «Жизнь в Республике Коми».

— Вам часто приходится пересекаться с людьми уровня Чернова и Торлопова?

— Ну, вот мне захотелось увидеться с Торлоповым на предмет подарить ему книжку. Ну, немножко пофутболили-пофутболили: позвоните этому, позвоните тому. А через несколько дней мне на сотовый позвонили и сказали: придите тогда-то. Пришел, он мне уделил какое-то время. Позже я по тому же поводу встретился и с Черновым. Кроме того, я приходил пару раз по вопросам союза композиторов, один раз — по поводу спектакля «Балда» (сайт «ЗЖ», выпуск от 2 октября 2006 г.), против которого выступили наши церковнослужители. Кстати, министр культуры РК Надежда Боброва не так давно получила высокий церковный орден…

— Вы высказывали в то время свое мнение по поводу «Балды»?

— На худсовете я первый встал и пошел. Когда меня попытались остановить, я сказал: «А что мне здесь делать?» Мне сказали: «Нет уж, давайте выскажитесь». Ну, я и высказался. Я сказал: давайте запретим все романы и пьесы про таксистов, милиционеров… Недавно, кстати, я приехал в Питер к своему приятелю — председателю питерского союза композиторов, тому самому Грише из «Тупицы». Он предложил мне посидеть на правлении союза, а поскольку я никогда на таких мероприятиях не был, то согласился. И когда меня представили, один из членов правления тут же вскочил: «А, так это у вас там, в Коми, запретили «Балду»!» Я говорю: ну, не то чтобы запретили, там просто была такая маленькая деталь… Он прерывает: «Да что вы, что вы! Знаю-знаю!» Когда я вот таким образом стал объектом внимания, то даже расстроился. Это обидно. И это попадет в третью «Тупицу», если я ее, конечно, напишу.

— А что вы делаете в Общественной палате РК?

— Прихожу на заседания и все. Я не знаю еще толком эту структуру. Я вообще с политикой не связываюсь и всюду позиционируюсь как человек, ничего в этом не понимающий. Так удобнее. Считаю, что в Общественную палату меня просто ошибочно назначили.

— По другим данным — вполне осознанно.

— Для галочки, да? Может быть. Знаковая такая фигура, должен там быть… Не знаю. Но я не могу там даже слово вставить. У нас было три пленарных заседания, и я все три промолчал. Я сижу с интересом — вот и все.

— А что вам это членство дает — деньги, возможность входить в заповедные кабинеты?

— Ничего не дает. Никаких прибавок, ничего. А что касается заповедных кабинетов — я редко туда хожу. Иногда оттуда сами звонят. Вот я вспоминаю времена, когда Игорь Леонидович Шпектор был воркутинским мэром. Для него было очень важно, чтобы на всех конкурсах воркутинцы завоевывали призовые места. Он мне однажды позвонил на домашний телефон: «Помнишь, в прошлом году группа «Русская песня» заняла призовое место? Так вот. Ты гарантируешь, что они займут первое место и в этот раз?» Я говорю: «Ну, как я могу? У меня рядовой голос, даже не два. Нет, не гарантирую». Он: «Смотри. У меня сейчас такая альтернатива — давать им денег на эту поездку или нет. Если у них не будет первого места, то нахера я буду тратить деньги? Значит так. Я тебе сейчас объявляю свою волю. Если они не займут первое место, то ты будешь невъездной в Воркуту. А если ты все-таки приедешь без моего ведома — будешь уже невыездным из Воркуты». И повесил трубку. И не поймешь — шутит он или нет.

— А в результате? Получила эта группа первое место?

— Вы знаете, вот я послушал, как они поют, а потом послушал остальных и понял, что они — лучшие…

Беседовал Борис Суранов